Перед самым входом в парк возникла новая кофейня с дурацким слоганом на чисто вымытых окнах «Наш кофе — ваш шанс».
Это была удача.
Это была удача, потому что уехавшая к подруге жена не провела инвентаризацию на кухне, результат в трех экземплярах не заверила у нотариуса и не развесила эти документы на стенах, поэтому кофе дома он не обнаружил.
Конечно, это не повод рвать на себе оставшиеся волосы, тем более все равно хотелось проветриться.
В последний месяц был непрекращающийся цейтнот, и сейчас было непривычно, никуда не торопясь, просто идти в сторону парка.
Проект был сдан, начальство укатило на острова, своих оболтусов — весь отдел — он отпустил на три дня тусить, жена вернется через неделю, и он искренне наслаждался.
Голова была пуста, как начисто вылизаный чердак, по полкам, еще вчера занятым папками с материалами проекта, вольготно гулял сквозняк.
Его ждали три дня свободы!
Если бы еще в этом кафе были макаронки…
Он любил эти смешные разноцветно-разновкусные кружочки, хотя и стеснялся этого пристрастия, почему-то считая, что негоже седовласому руководителю отдела крупной компании выискивать их в каждом новом уличном кафе.
Стоящая за стойкой девушка профессионально улыбнулась.
— Здравствуйте. Попробую угадать. Арабика, эспрессо, без сахара.
Он три раза кивнул.
— У нас сегодня каждому посетителю одна макаронка в подарок.
Ну надо же, не макарун, не макаронс, а именно его словечко — макаронка.
— Выбирайте, пожалуйста.
— Это что?
Он с недоумением рассматривал цветную картонку.
— Ой! Не обращайте внимания. Это такой маркетинговый ход. Или, если хотите, обращайте.
Что выберете?
— Ну, если маркетинговый.. взгляд забегал по строчкам.
— Свадьба? Почему одна? А вдруг я женат по пятому кругу?
— Это ваша персональная карточка…
Ага, это называется — клиентоориентированный сервис.
Девочка ему нравилась. Так серьезно нести откровенную чушь — было круто.
Решил включиться в игру.
— А вот этого не понимаю. Ладно уж «детская радость», «первая любовь», «свадьба», но кому придет в голову пережить заново «тяжелую утрату»? Покажите мне этого психа!
— Знаете, человеку с текущими проблемами типа «все пропало, хуже не бывает» полезно напомнить, что хуже бывает, хуже было, настолько пронзительно хуже, что терялся смысл грядущего, и прошлое обесцвечивалось. Но ведь пережил, выстоял, смог, поднялся, вспомнил палитру цветов…
Ух ты, как излагает. Но нет, его так просто не возьмешь.
— А вот это спорно…
— Неет, мы не будем с вами спорить. Зачем глупо тратить начало прекрасных выходных? Уж если так хочется, обратите внимание на вкус «судьбоносного спора».
Поежился, кондиционер что ли прикрутить.
Спор в его жизни был, тот самый, судьбоносный.
Нет, он не хотел этих воспоминаний.
Спор еще тогда был плотно упакован, перевязан бечевкой, закатан в консервную банку и прикопан в подвале памяти с намерением никогда — слышишь — не приближаться к тому месту даже с детской лопаткой.
Кто же мог подумать, что ножом к этой банке окажется девочка — бариста.
Тогда у него не было шансов. Все его аргументы (музыка, консерватория, жизнь потеряет смысл) казались нелепыми и смешными по сравнению с отцовскими — солидными, в дорогих костюмах, на жигулях или пляжах Болгарии.
И он сдался, струсил и сдался.
Музыку пришлось вырывать из плоти, мыслей и чувств с корнями, она цеплялась ветками, как метастазами, проникшими во весь доверчивый организм, но он победил, и это была самая гнусная победа в его жизни.
В общем, отец с его «скажешь мне спасибо лет через десять» оказался не так уж не прав. Стабильный кусок хлеба в те тяжелые времена оказался как нельзя кстати.
А с неприятием таких мест, как филармония или оперный и отсутствием смеха в его жизни вполне можно было жить.
Смех умер вместе с музыкой…
Разговор потерял очарование абсурдности, и ему захотелось уйти. Что-то останавливало. Что?
— А что за музыка у вас в наушниках?
— Это ненаписаная мелодия одного несостоявшегося великого композитора.
Ну бред же!
Расплатился за кофе, забрал подаренную детскую радость. Уже возле двери его настигло:
— В ЭТОТ РАЗ ВСЕ ПОЛУЧИТСЯ. Я точно знаю.
Девочка, забыв о нем, уже с кем-то болтала по телефону.
За спиной брякнул повешенный над дверью кофейни колокольчик.
***
Просыпаться от щекотки в голой пятке, солнца в зажмуренных ресницах и под «пионерскую зорьку» было привычно. Минутку еще поваляться, вспомнить вчерашнюю деньрожденную радость.
— Андрюшка, вставай, в школу опоздаешь.
Мама гремела посудой на кухне, запах яичницы с любимой докторской и предвкушение масляной сладости вчерашнего торта заставили его заметаться по комнате.
В кармане колючего школьного пиджака еще со вчера прятались привезенные дядей Валиком из Германии жевачки, обещанные лучшим друзьям.
— Куда? Папку не забудь — у тебя сегодня сольфеджио. И не вздумай прогуливать.
Теряя сандалии, скатился по лестнице, всем телом распахнул входную дверь и вывалился во двор.
За спиной загремел почти корабельный колокол, повешенный для смеха местным дворником над дверью.
Радостью был пронизан почти летний воздух, она просвечивала сквозь ветки деревьев, напоминала о приближающихся каникулах (три месяца свободы!), вырывалась из него ликующим смехом, придумывала, как, наконец, справиться с труднейшим этюдом, написаным специально для того, чтобы ученики сходили с ума и ломали пальцы.
В ЭТОТ РАЗ ВСЕ ПОЛУЧИТСЯ. Он точно знал.
(Из интернета)
Источник